Корнеевна (рассказ)

Корнеевна жила здесь с незапамятных времен. Никто толком и не помнил, как попала в этот частный сектор старушка, знали только, что все дети ее давным-давно умерли и что теперь на белом свете она одна-одинешенька. Корнеевна тихо доживала свой век, летом круглыми сутками сидя на развалившемся крылечке, зимой глазея на прохожих в окно. Даже имени ее не знали, так, Корнеевна и все…

Было ей лет девяносто, и поговаривали, что старуха совсем выжила из ума. Но в дом престарелых идти наотрез отказывалась, когда за ней приходили. Жалостливые соседи подкидывали ей кусок-другой, да и пенсия какая-никакая старухе ежемесячно причиталась.

В пятницу вечером к соседскому домику подкатила иномарка. Корнеевна со своего крыльца вытянула шею. Петряковы на выходные приехали. И чего им в городе в своих четырехкомнатных хоромах не сидится? Толком ведь и огород умершей матери Олега, главы семьи, не культивируют, так – лук, петрушка, клубника растет себе дикарем…

А, понятно, детишек на свежий воздух решили вывезти, вон выгружаются всем семейством: полноватая сутулая Лида и ее суетливая ребятня. Первоклассница Катюша тут же побежала в кусты смородины, а четырехлетний Павлик деловито достает из-за пазухи уменьшенную копию отцовской «Тайоты». Ярко-красная машинка, папин подарок, управляется пультом дистанционного управления и может ездить не только вперед-назад, но и поворачивать налево и направо и даже мигать подфарниками!

— Сколько раз говорила – сначала руки мойте, потом ягоду ешьте! — орет Лида, заметившая отпрысков в смородине. – Да оставь же ты машину в покое! – вырывает она из рук Павлика игрушку, — она  грязная!

Павлик заливается на все округу. «Тайотой» он очень дорожит и не расстается с ней ни на минуту.

Корнеевна молча наблюдает, как все семейство, утихомирившись наконец и выполнив все необходимые гигиенические мероприятия, садится за стол, специально вытащенный из домика в центр небольшого дворика. Покосившийся забор зияет дырами, поэтому соседский дворик виден как на ладони. Лида расставляет на столе солянку, винегрет, режет огурцы с помидорами, Катюшка кромсает хлеб.

— Олег, — Лиде становится неловко от прямого взгляда соседки. – Чего это она смотрит? Может, угостить ее чем-нибудь?

Минутой позже Катюшка заворачивает за соседскую калитку.

— Нате, бабушка, — опасливо протягивает Корнеевне два огурца и кусок яблочного пирога. – Вот, мама велела передать… Угощайтесь.

Старуха страшно щурит глаза. Улыбается? Благодарит? Молча приняв угощенье, огурцы сует куда-то в карман грязного ватника. Пирог долго месит беззубым ртом. Изо рта валятся крошки.

Девочка боязливо оглядывает заросший травой дворик. Серый домик давно покосился и того и гляди упадет старухе на голову, крыльцо вообще развалилось, удивительно, как еще она на нем сидит. Но самое страшное – здесь витает какой-то до жути неприятный запах: сырости, затхлости, старости.

— Катя, — зовет ее мама, — еда остывает!

Следующий день начинается весело и ярко. Детям устроили праздник, наполнив старую чугунную ванну для полива огорода водой. К полудню вода нагрелась, Катюша и Павлик с удовольствием плещутся в теплом «океане», визжа и обливая друг дружку. А Корнеевна уже с самого утра на своем «боевом посту». Тихо себе щурится под лучами палящего солнца, смотрит на небо, размышляет о чем-то своем старушечьем …

У ног ее крутится облезлая несушка, единственное живое существо, которое живет вместе с Корнеевной. Старая облезлая птица копошится в земле, выискивая червячков. Ряба не часто балует хозяйку яичком, зато скрашивает ее незатейливые будни. По ее птичьим меркам ей, наверное, лет столько же, сколько и хозяйке

После обеда к Петряковым приехали гости. Оказалось, у Олега небольшой юбилей. Вот и решили горожане устроить на природе пикничок, шашлычок и все такое… Большой лохматый сеттер, выскочив из машины приезжих, тут же принялся топтать хозяйские грядки. Лида в отместку отлупила его мокрым полотенцем. Павлик, наблюдая необычное зрелище, заливисто хохотал. Под мышкой мальчуган держал свою драгоценную машину. Катя куда-то убежала, и малыш принялся ее искать. Мужчины тем временем начали собирать костер, жены засуетились с закусками.

Лида как раз пошла нарвать зелени для салата, когда услышала: «А на небе, деточки, живет Бог. Он строгий, но добрый  к тем, кто живет по законам Божьим».

— А это, бабушка, как? – послышался тоненький голосочек Катюши.

— А это значит, нельзя никого обижать. Всяко, деточка, есть тварь Божья, достойная жить на этой земле, — вещала детишкам Корнеевна. Те робко прижимались к сухонькой ее фигурке, заглядывая прямо в выцветшие старухины глаза. Троица мирно расположилась на прогнившем крыльце.

Лида сжала зубы, крикнула детям, чтоб немедленно шли домой.

Ближе к вечеру по улице расплывался тягучий, ароматный запах дыма и жареного мяса. В машине включили радио и устроили танцы. Дети бегали с сеттером по грядкам, женщины уединились под раскатистой яблоней, чтоб вволю посплетничать, раскрасневшиеся мужчины затеяли какой-то очередной спор. Голоса становились все громче, взгляды бессмысленней.

Неожиданно у калитки возникла Корнеевна. Платок ее разметался, обнажив сальные седые волосы.

— Вы куру… Куру мою не видали?..- едва отдышавшись, пролепетала она. – Пропала куда-то…

И гости, и хозяева в один голос заявили, что Рябы не видали и не слыхали.

— Может, к более щедрому двору побежала? – неудачно пошутил хозяин.

Но Корнеевна уже не слышала его, почти бегом пустившись вверх по улице.

— Кура моя… — все шептала она, — пропала Ряба куда-то…

Стемнело. Потихоньку зажигались огоньки в окнах соседских дач. А со двора Петряковых продолжала греметь музыка, дисгармоничными ритмами разрывая вечернюю тишину.

— Нет, ты посмотри что наделал, проказник! – закричала вдруг Лида.

Все обернулись на крик хозяйки. В руках женщина держала что-то серое и грязное, довольный пес крутился рядом. Бесформенное «нечто» оказалось соседкиной курицей. Мужчины засмеялись, подбадривая четвероногого незадачливого охотника. Подошли дети. Узрев мертвую птицу, замерли. Но потом, видя реакцию отца, тоже начали смеяться.

— И что теперь делать? – недовольно поморщилась Лида. – Это ведь единственная бабкина курица была! Надо чем-то восполнить…

— Да суп сварит и еще благодарна будет! — засмеялся хозяин собаки, потрепав сеттера за ухом.

Крикнули соседку. Кажется, ее не было дома – никто не вышел на крыльцо.

Утром в воскресенье засобирались домой. Упаковывали вещи долго, нагрузив машину «по самые уши» урожаем. Настроение было так себе: дети хныкали, прося остаться, мужчины то и дело хватались за больную голову.

Тут Люда вспомнила о соседской курице.

— Даже не знаю, что с ней делать, — вздохнула она. – Ну не отдавать же старухе труп, в самом-то деле…

Корнеевна сидела с другой стороны своего покосившегося домика, греясь на солнцепеке. На лице ее ничего не отражалось.

Маленький Павлик, подойдя поближе, робко протянул Корнеевне целофанновый пакет с тем, что осталось от Рябы. Хозяйка взглянула на пакет и ничего не сказала. Тогда мальчик разжал ладошку, в которую его родители вложили сторублевку. Налетевший внезапно ветерок сдул бумажку с потной маленькой ручонки.

— Ну что он там так долго!? – досадливо поморщилась Лида и, ворча себе под нос, пошла за сыном.

Увиденная за домом картина на мгновение лишила ее дара речи. Павлик протягивал Корнеевне свою «Тайоту».

— Бери, бабушка, — тряс он ее коричневую морщинистую руку.

Старуха плакала.

Ирина  Моспанова.